Подростком Джуд Лоу читал представителей бит-поколения, в 20 лет увлекался экзистенциалистами. А в свои 30…, впрочем, об этом позже. Из этой статьи мы узнаем кое-какие подробности его книжной жизни.
Джуд Лоу согласился принять участие в мероприятии под названием «Живые письма», которое проводится в рамках Литературного Фестиваля в Хэе (в прошлом году звездой публичных чтений стал Бенедикт Камбербэтч, теперь очередь за Уэст Эндом) – и сейчас за укромных столиком ресторана в Сохо, он рассказывает мне о своих книжных предпочтениях.
Этот разговор не имеет ничего общего со списком книг, которые вы хотели бы иметь, оказавшись на необитаемом острове («по части списков я профан», говорит он), и это не жизнеописание книжной жизни (поскольку оно недостаточно систематизированное), и в то же время не рассказ о личной библиотеке актера (в конце концов мы в ресторане), но в результате получилось всего понемногу.
Лоу вырос в читающей среде, и есть ряд писателей, которые очень близки его сердцу. Особенно один автор – Айрис Мердок – удивительное пристрастие, которое, возможно, говорит о нем больше, чем вся его биография.
Джуд Лоу в свои 40 лет, и почему его внешность больше не имеет большого значения.
Конечно, Лоу читает большое количество сценариев, которые представляют собой другой вид чтения, и он немного расстраивается, когда ради них приходится откладывать книгу, которую он читает. В то же время, многие из его ролей подтолкнули его к чтению писателей, которых он мог бы и не открыть для себя. Когда он играл доктора Ватсона вместе с Робертом Дауни в роли Шерлока Холмса, он прочел столько книг Конан Дойла, что мог с легкостью выдергивать фразы из контекста, чтобы язык звучал более аутентично.
Когда Лоу снимался в фильме Уэса Андерсона «Отель «Гранд Будапешт», сценарий которого был написан по мотивам произведения Стефана Цвейга, он познакомился с творчеством этого автора и был поражен безжалостной новеллой Цвейга «Нетерпение сердца» и последней работой Цвейга, написанной перед самоубийством, «Шахматная новелла».
Сейчас у Лоу перерыв в съемках фильма «Рыцари круглого стола: Король Артур». И он только что закончил сниматься в дебютном фильме Майкла Грандаджа «Гений», посвященному замечательному издателю Максвеллу Перкинсу. В этом фильме Лоу сыграл роль романиста Томаса Вульфа.
Лоу немного опоздал на интервью, поскольку задержался на встрече, где как раз дал согласие на новую роль в фильме, по мотивам литературного произведения, название которого он пока не может разгласить. «Если я вам скажу, что сейчас читаю, вы сразу догадаетесь», усмехнулся он.
И он начинает рассказ о своем книжном опыте в хронологическом порядке, то и дело перепрыгивая во времени: Лоу полон энтузиазма, начинает рассказывать об одной полюбившейся книге, в связи с ней вспоминает другие, те книги, что он читает своим детям, книги, которые он дает своей матери.
Он сообщает, что позже собирается пройтись по книжным магазинам с другом, пол которого, к моему удивлению, он ни разу не выдает в разговоре («Это доктор психологии. Я собираюсь с ним за покупками», сказал он).
В какой-то момент, после того, как мы уже обсудили его книжные предпочтения в подростковом возрасте и после 20 лет, Лоу смущенно замолкает, когда нужно рассказывать о своем 30-летии. «30 лет — это полный пробел», говорит он. Потом запаниковав от того, как это прозвучало «Не пишите этого! Это совершенно не так».
Но потом с задорной мальчишеской улыбкой, которая показывает, что он знает, какую сплетню о нем могли бы сочинить, поправляет себя.
«После 30 у меня появилось много детей (у Лоу три ребенка от брака с Сэйди Фрост, еще один от короткой связи с Самантой Берк, и только что он стал отцом в пятый раз). Вот так мы переходим к книге «Хоббит». «Мне нравится спрашивать у людей, какие книги они читают, потому что это много о них говорит», замечает Лоу. Но он также верит, что есть какие-то сокровенные книги, которыми ни с кем не хочется делиться. «Это слишком личное», говорит он, «Не что-то постыдное, типа любовных романов издательства Mills and Boon, но другого рода признание… «Ах, вот кто ты такой». Есть ли такая книга у него? «Я вам не скажу», отвечает он со смехом.
В начале…
Я вырос в очень читающей семье. Мои отец и мать читают очень много. Моя сестра читает все, что они читают. Но будучи самый младшим и самым активным членом семьи, я не казался особо увлеченным чтением. Однако оглядываясь назад, я понимаю, что читал и читаю много. Просто в сравнении с ними я читаю мало. Я помню, что мне очень нравился «Индеец в шкафу» [Линн Рейд Бэнкс], также я помню «Fluke» Джеймса Герберта. «Эмиль и сыщики» была моей любимой книгой. В подростковом возрасте, возможно, это просто было романтизированное и претенциозное желание быть, как они, но я очень увлекся писателями, относящимися к бит-поколению. Я думаю, что началось это с Гинзберга. И когда я понял, что это кружок, даже целое течение, и возникает чувство открытия, что ты не просто читаешь одного автора, тебе хочется знать, с кем он дружил, кто на него повлиял, и ты берешься то за Берроуза, то за Ферлингетти и Керуака.
Метод чтения
Зачастую я открываю новых авторов странным образом. Как получилось с Томасом Вульфом [роль которого он играет в фильме "Гений"], например, большая часть истории автобиографична, так что ты начинаешь с биографии, но, когда ты ее прочитал, тебе становится интересно, кто оказал влияние на его творчество. Так ты обращаешься к творчеству Джойса или к тем людям, на которых он не хотел быть похожим. Ты создаешь что-то типа карты и видишь, куда тебя приводят эти поиски, в отличие от прямой дороги. Интересное книжное путешествие получилось у меня в связи со съемками в фильме «Холодная гора» [фильм Энтони Мингеллы 2003 года по книге Чарльза Фрейзера]. Так появилась в моей жизни эта необычайная книга, которая стала «библией». После этого ты находишь Уитмена или, что даже смешно, я помню, что купил книгу стихов Боба Дилана. Потом ты хочешь погрузиться в тему еще больше и знакомишься с книгой «Алый знак доблести» [Стивен Крейн]. Была прочитана еще одна книга, которая выбивалась из мейнстрима в то время, «The Songlines» (этнографические очерки) Брюса Чатвина. Идея ухода от проблем, представление о жизни, как о постоянном путешествии, все это оказало, возвышенно выражаясь, невероятное влияние на характер Инмана [его персонаж в этом фильме, дезертировавший с войны американец].
Эта книга совершенно другого рода – невозможно предсказать, что ты начнешь читать Чатвина в Австралии, исследуя события Гражданской войны в Америке.
Экзистенциализм изменил мою жизнь
Когда я снимался в фильме «Экзистенция» Дэвида Кроненберга [в 1999], я открыл для себя течение экзистенциализма. Это совершенно изменило мою жизнь. Меня всегда интересовала идея ответственности за свой выбор и ответственности за свои решения и поведение – каждый момент жизни как постоянный выбор ответственности. Я был поражен произведениями Киркегарда, Достоевского, Камю – необычной разноплановой группой писателей, но со схожими взглядами – это то, что прочно вошло в мою жизнь. Если и есть пример работы, которая проникает в твою личность и меняет твой образ мышления, то это он.
Чтение моим детям
Я читал «Хоббита» три раза, по одному разу каждому. Я читал его Рафу, потом Руби и Айрис. Они влюбились в эту книгу. И им очень понравились книги для детей Александра Маккол Смита, главным героем которых является мальчик, который вырос в Африке, «Акимбо и павианы», «Акимбо и слоны», «Акимбо и львы» и т.д. Это было замечательное чтение. И очень интересный поворот в моей жизни – чтение моим детям, потому что мой отец много читал мне. Салман Рушди, книги которого я прочитал уже взрослым, я потом читал своим детям его книги о Гаруне. Тебе хочется найти и почитать им что-то хорошее, потому что дети непростая аудитория, они не будут слушать, если им не нравится книга. Они сразу говорят: «Это очень скучно, пап». Поэтому вот чем я занимался после 30, читал книги своим детям.
Тезка
Я назвал свою дочь Айрис в честь Айрис Мердок. Моя мама открыла для меня Айрис Мердок. Я думаю, что это единственный писатель, у которого я прочитал действительно все, за исключением писем. Они у меня есть. Я их избегаю, потому что мне настолько нравятся ее произведения, что..это как посмотреть процесс производства твоего любимого фильма, ты думаешь, нет, нет, мне не хочется это смотреть. Я хочу смотреть фильм, но не хочу смотреть, как он был сделан.
У Мердок в произведениях необычайная коллизия обыденности и практически оперы, в эмоциональном сюжете – способность сделать драматичной любую ситуацию, которая тебе кажется нормальной. Но, конечно, никто не нормален.
В собственной голове каждый из нас исполнитель или исполнительница главной роли. Кажется, писательница увлечена этой идеей. В некоторых ее книгах, я говорю сейчас об «Итальянке», где фантастическое качество текста, поэтичность, но все это преподносится через восприятие героями своей жизни. Это почти домашние ситуации, которые превращаются в сказочные истории.
Комиксы
Кто-то недавно дал мне переиздание книги комиксов «Peanuts» Чарльза Шульца, предполагалось, что для детей, но я сразу сказал – они мои. Они должны быть в моей библиотеке! Когда я был ребенком, сериал «Американа» только готовился к выходу, так что оставалось смотреть «Даллас» или «Старски и Хатч».
По телевидению шло несколько фильмов и был Макдональдс, если тебе разрешат пойти. Так что наткнувшись на Снупи в воскресной газете «Observer», я был просто очарован им. И такими очевидными достоинствами, как ум и ирония, и какой-то духовной простотой Вудстока и Снупи, молчаливые клоуны, которые выражают глубокие мысли о загадках человеческой природы. И сама история о мальчике, который никогда не может справится в одиночку, и ему приходит на помощь гениальный пес, она просто великолепна. Все мы учились вместе с ребятами, вроде Люси, Лайнуса или Пигпена.
Давайте не забывать о Шекспире
Другим взглядом на чтение и интерпретацией письменного слова является театр. Для меня, школьника, таким примером стал Шекспир. Я помню, как в школе в возрасте 13-14 лет мы читали пьесу «Венецианский купец», и мне было так легко читать, я буквально видел это все вживую. И до сих пор, наверно, я очень предсказуем, но у меня до сих пор захватывает дух от его пьес. Он не только мастерски создает характеры, Шекспир очень умело и невероятно мягко позволяет тебе увидеть себя в них. Яркий пример такого персонажа – Гамлет. Когда ты его играешь, у тебя столько простора для того, чтобы проявить свою личность. Генри, в этом смысле больше литературный персонаж. Тебе даны четкие ориентиры: государственный деятель, политик, светский человек, воин, любовник… Гамлет более мягкий персонаж, он как будто просто наметками вытатуирован на тебе. [Лоу играл Гамлета в Лондоне и на Бродвее в 2009 году, и Генри V в 2013 году].
Филип Ларкин на прикроватной тумбочке
И мы даже не затронули еще тему поэзии. Листок со стихотворением Ларкина «And the wave sings because it is moving» висел какое-то время у меня на дверце холодильника, потом в сложенном виде переместился на 4 года на прикроватную тумбочку. И несмотря на то, что я был глубоко им тронут, я так и не смог точно уловить, о чем оно. В конечном счете, я думаю оно о смерти, но там есть и более глубокий смысл.
Это еще раз доказывает, что тебе не обязательно всегда понимать, тебе в целом достаточно просто чувствовать.